"Van Helsing Film. Eternal Story."

--------Главная площадь-------

Лёгкая рука поэта огласила дубовые сени звонким стуком. Скрипнув, рама будто искоса взглянула на мошну посетителя. Дверь быстро заскользила на сдобренных маслом петлях, но так, чтобы не убить гостя...раньше времени.
- Нищим больше не подаём,- голос обдал холодом, и свету явилось квадратное маленькое лицо мужчины, который состарился раньше времени. Поговаривали, что он продал душу дьяволу за весь тот достаток, коим обладал.
- Даже будь я трижды нищим, не стал бы обивать твой порог. Лучше отдаться вампирам: они оставляют больше крови в человеке, чем ты. Никак не признал? - дружелюбно сказал Элиан.
Глубокие морщины надо ртом старика поползли вверх.
- Чего угодно?
- Эх, беда у меня. Совет твой нужен пуще воздуха. Должника проучить надо.
- Это можно. Входи.
Элиан проследовал за хозяином в светлую аккуратную горницу. Незамысловатая широкая лавка вдоль стены. Пол не избалован ковром. Окно пропускает свет на середину, к самому столу, на который взгромождены весы...без Фемиды. Наверное, от драконовских процентных подсчетов она бы ослепла, как Фортуна, и теперь захоронена под половицами.От вольных и раскрепощенных движений у непрошеного гостя остались только движения, будто он брезговал дотрагиваться даже до сонно витающей пыли.
- Ну-с? - на фигуру Элиана взгромоздился тяжёлый старческий взгляд.
- Как ты поступаешь с теми, кто не в силах отдать долг?
- Зависит от суммы, - кресло начало поскрипывать, вторая хозяину, - о каких деньгах речь?
- Несколько сотен леев, - сказал поэт так свободно, словно речь шла о паре монет. Брови хозяина недоверчиво поползли вверх, и Элиан театрально пожал плечами, разведя руки и усаживаясь, - Ватикан бывает щедр на благодарность, когда речь идёт о его собственных интересах. Тебе ли не знать?- заговорчески добавил поэт, подмигнув. Бдительность ростовщика уснула.
- Сроки возврата?
- Давно прошли, и теперь меня топят в заверениях, обещаниях и уговорах, - возмущенным интонациям были пожертвованы красноречивые жесты.
- Вместо денег не возбраняется брать скотину.
- Помилуй тебя Бог. Я ж не лих....! Кхм.. не процентщик я! Заберу скот - по миру пущу. Хоть мне нужны деньги, но не до такого скотства.
- Дак определись, тварь ты дрожащая или право имеешь, - твердо добавил старик, вспоминая строки из литературного романа, написанного каким-то каторжником.
- Кому-кому, но не тебе козырять этой фразой, - с улыбкой пригрозил Элиан, с лукавой предосторожностью поведя указательным носом перед человеком, забывшим, что не он один среди мрака невежества умеет читать. Узнай об исповеди русского лудомана вся Европа, лихоимцам пришлось бы худо.
- Есть ли ещё способ?
Пришпиленный к спинке замечанием поэта, ростовщик поджал губы. Будто припрятал за щекой невидимую монету начал смаковать её во рту, размышляя.
- Пригрози столбом. Никто не любит прибитые уши.
- Тогда на семью падёт позор. За девицу никто не посватается, и что дальше будет с родом?
- Тебе что за печаль?
- Если бы у тебя, вместо камня было сердце, я бы объяснил.
- Романтики и поэты, какие же вы возвышенные бестолочи. От того и бессребреники.
- Не жалуемся. Деньги нужны лишь для того, чтобы о них не думать, - парировал Элиан.
- Ну возьми ты девицу в жены без приданного, и дело с концом.
При этих словах Элиан вспомнил игру ветра в белокурых локонах безмолвной красавицы подле Велкана.
- Мне бы лучше всего её пристроить в помощницы к сестре. Там бы за месяцок-другой она всё отработала.
- Вот и прекрасно! Долг платежом красен! Если нужно, приводи её и отца ко мне для нотариального заверения в отсутствии рабства.
- Всенепременно! - гость чуть было не раскланялся в благодарностях, - К слову, я за ней сюда и пришел.
Хозяин подавился смакуемой монетой.
- Да-да, старый шакал, я видел её в твоих окнах. А её место в таверне. Сефоре одной в пасхальные гуляния ой как нелегко, - Элиан облокотился руками о стол, словно зверь, готовящийся к прыжку.